Полное собрание сочинений. Том 2. 1895–1897 - Страница 102

102

а) фабрично-заводские рабочие 19 000

б) кустари 26 000

Всего 45 000

Понятно, что такая классификация открывает настежь двери для рассуждений о «возможности иного пути для отечества»!

Но зачем же нибудь имеем мы перед собой данные подворной кустарной переписи, исследовавшей формы промышленности. Попытаемся дать классификацию, соответствующую данным переписи (над которыми народническая классификация является просто насмешкой) и соответствующую различным формам промышленности. Те процентные отношения, которые дала перепись о 20 тыс. рабочих, мы приложим и к увеличенному авторами на основании других источников числу – 26 тыс.

Мы прекрасно понимаем, что и в этой классификации есть ошибки: в ней нет фабрикантов и заводчиков, но есть кустари с десятками наемных рабочих; в нее вошли случайно одни мануфактуристы, не выделенные, однако, особо, и не вошли другие, изгнанные в качестве «скупщиков»; в нее попали городские ремесленники из одного города и не попали из 11 городов и т. п. Но во всяком случае эта классификация основана на данных кустарной переписи о формах промышленности, и указанные ошибки суть ошибки этих данных, а не ошибки классификации . Во всяком случае эта классификация дает точное представление о действительности, разъясняет действительные общественно-экономические отношения между различными участниками промышленности, а следовательно, и их положение, и их интересы, – а в таком разъяснении и состоит высшая задача всякого научно-экономического исследования.

VII. «Отрадные явления» в кустарной промышленности

Нас могли бы обвинить в односторонности, в выставлении одних темных сторон кустарной промышленности, если бы мы обошли молчанием приводимые в «Очерке» факты, которые должны выставить «светлую сторону» и «отрадные явления» кустарной промышленности.

Нам говорят, напр., что наемный труд в кустарном производстве имеет некоторое особое значение, ибо наемный рабочий здесь отличается «бытовой близостью» к хозяину и сам «может» сделаться хозяином. К «отрадным явлениям» здесь отнесено, след., доброе пожелание превратить всех рабочих в хозяйчиков! Впрочем, нет, не всех, а только некоторых, ибо «тенденция эксплуатировать чужой труд свойственна, без сомнения, всем людям вообще, в том числе и кустарю» («Очерк», с. 6). Эта фраза просто неподражаема по той наивности, с которой «все люди», без дальних околичностей, отождествлены с мелкими буржуа! Неудивительно, что тот, кто смотрит на весь мир через очки мелкого буржуа, открывает такие замечательные истины. На стр. 268-ой «предприятием по трудовой обстановке (sic!) в строгом значении слова кустарным» объявляется мелкая фабричка с 8 наемными рабочими, с производством в 10 тыс. р. На стр. 272–274 рассказывается, как другой мелкий фабрикантик (с 7 наемными рабочими и 5 учениками; производство на 7 тыс. р.) устроил доменную печь на арендованной у общества крестьян земле и попросил в кустарном банке ссуду в 5000 р. на устройство вагранки, объясняя, что «все его предприятие имеет чисто местный интерес, так как добыча руд будет производиться в наделах общества местными же крестьянами». Банк отклонил просьбу по формальным основаниям. И «Очерк» рисует нам по этому поводу увлекательную картину превращения этого предприятия в кооперативное, общественное: хозяину это, «без сомнения, будет по душе, как радетелю интересов не только производства, но и окружающих его однообщественников». Предприятие «захватывает массу трудовых интересов сочленов общества, которые будут добывать и свозить на завод руду, лесные материалы». «Домохозяева будут носить на завод руды, уголь и пр. наподобие того, как домохозяйки несут на общественную сыроварню молоко. Конечно, здесь предполагается организация более сложная, чем на общественных сыроварнях, в особенности при условии пользования местными же мастерами и чернорабочими в ведении самого дела, т. е. выплавки чугуна из руд». О, идиллия! Чернорабочие («сочлены общества») будут «носить на завод» руду, дрова и пр. наподобие того, как крестьянки несут молоко на сыроварню ! ! Мы не станем отрицать, что кустарный банк может (если не помешает его бюрократическая организация) сослужить такую же службу, как и другие банки, развивая товарное хозяйство и капитализм, но было бы очень грустно, если бы он продолжал наряду с этим развивать фарисейство и маниловское празднословие предпринимателей , ходатайствующих о ссуде.

До сих пор мы видели, как предприятия с большим числом наемных рабочих объявлялись «кустарными» на том основании, что хозяева сами трудятся. Но это условие было бы для мелких буржуа несколько стеснительно, и вот «Очерк» старается расширить его: оказывается, что и предприятие, которое «ведется исключительно наемным трудом», может быть кустарным, если «успех» предприятия зиждется на «личном участии» хозяина (с. 295) или даже если хозяева «вынуждены ограничить свое участие разнообразными хлопотами по ведению промысла» (с. 301). Не правда ли, как успешно «прогрессируют» пермские народники? «Личный труд» – «личное участие» – «разнообразные хлопоты». Mein Liebchen, was willst du noch mehr? Наемный труд в кирпичном промысле приносит, оказывается, «особенные выгоды» (302) наемным рабочим, находящим «подсобный заработок» в кирпичных заводах; между тем хозяева этих заводов часто испытывают «надобность в деньгах на наем рабочих». «Очерк» заключает, что таким хозяевам следует разрешать кредит из кустарного банка, «относя такие предприятия, по примеч. к п. 3 ст. 7 устава кустарного банка, к случаям особо уважительным» (с. 302). Это сказано не очень грамотно, но зато очень внушительно и многозначительно! «В заключение мы находим достаточные основания высказать, – читаем в конце описания кирпичного промысла, – что в кирпичном промысле среди крестьян интересы хозяев и наемных рабочих до такой степени обобщаются, что хотя формально артелей в этом промысле и не зарегистрировано, но фактически в нем существует крепкая товарищеская связь между хозяевами и их наемными рабочими» (305). Отсылаем читателя к выше данной статистической картинке этих «товарищеских связей». Курьезно также, – как образчик путаницы в народнических экономических понятиях, – что «Очерк» в одно и то же время защищает и подкрашивает наемный труд, утверждая, что кулаком является отнюдь не хозяин с наемными рабочими, а обладатель денежного капитала, который «эксплуатирует труд в лице хозяина-кустаря и его наемных рабочих» (!), и наряду с этим пускается самым неразумным и неумеренным образом защищать кулачество: «кулачество тем не менее, в каких бы мрачных красках его ни малевали, есть необходимое пока колесо в механизме обмена кустарного производства… Кулачество по отношению к успехам кустарной промышленности, без сомнения, следует признать благом, сравнительно с тем положением, когда без кулака, без всяких денежных средств, кустарь вынужден оставаться без работы» (с. 8) . Доколе же это пока? Если бы было сказано, что торговый и ростовщический капитал есть необходимый момент в развитии капитализма, необходимое колесо в механизме малоразвитого капиталистического общества (как наше), тогда это было бы верно. При таком толковании слово «пока» надо понимать так: пока бесчисленные стеснения свободы промышленности и свободы конкуренции (особенно в крестьянстве) поддерживают у нас самые отсталые и самые худшие формы капитализма. Боимся только, что это толкование не понравится пермским, да и другим народникам!

102